Москва. 14 ноября. — Двадцать шестая конференция ООН по изменению климата явила собой почти все стадии принятия экологического горя — угрозы глобального потепления. Все, кроме отрицания. К 2021 году скептиков, убежденных в несерьезности Парижского соглашения, почти не осталось: крупнейшие компании мира уже включились в низкоуглеродную гонку.
Осознав серьезность вызова, и политики, и общественники возложили на COP26 большие надежды. И если на выходе с COP25, в 2019 году, от стран-участниц предстоящей конференции ждали презентации долгосрочных стратегий сокращения выбросов, то уже на подступах к саммиту-2021 амбиции выросли до «договориться об общих для всех правилах». Отметились и вовсе невыполнимые задачи: эко-организации «на входе» заявили о провале COP26 в случае, если ее участники сиюминутно не откажутся от финансирования новых проектов по ископаемому топливу и от глобальной торговли углеродными единицами. Не удивительно, что начало саммита оказалось напряженным, течение — нервным, а итоги — неоднозначными.
Гнев
Канун и первые дни конференции выдались богатыми на обвинения. Общественники и СМИ в преддверии саммита упрекали причастных к COP26 в лицемерии, транслируя, порой, совсем анекдотичные истории. Ярчайшие из них — о прибытии спикеров в Глазго на 400 частных самолетах, а также о закупке отелем, принимающим участников конференции, дизель-генераторов для заправки электромобилей Tesla.
Еще один повод для упреков — недостаточность прилагаемых усилий в борьбе с изменениями климата. 2 ноября президент США Джо Байден заявил, что лидеры России и Китая — Владимир Путин и Си Цзиньпин — совершили ошибку, не появившись на мероприятии. «Тундра горит, действительно горит. У них серьезная климатическая проблема, а они молчат, когда речь заходит о том, чтобы что-то с этим делать», — говорил Байден, а позже с аналогичной претензией к КНР и России выступил и бывший президент США Барак Обама.
В ответ на критику Байдена постпред КНР при ООН Чжан Цзюнь поспешил отметить, что Китай, в отличие от Соединенных Штатов, никогда не выходил из Парижского соглашения. Российская сторона тоже нашла, что припомнить лидеру США, — горящие в Калифорнии леса.
Лидеры общественного мнения тоже не отставали. Грета Тунберг в своих выступлениях на протестных акциях назвала COP26 «глобальным фестивалем «зеленого формализма» и заявила, что политики «лишь делают вид, что серьезно относятся к будущему».
Правозащитная организация Global Witness (GW) упрекнула организаторов COP26 в излишнем гостеприимстве: «Лобби по ископаемому топливу на COP больше, чем общее количество делегатов восьми стран, наиболее пострадавших от изменения климата за последние два десятилетия — Пуэрто-Рико, Мьянмы, Гаити, Филиппин, Мозамбика, Багамских островов, Бангладеш, Пакистана». По оценкам GW, интересы добывающей промышленности на конференции представляют 503 делегата.
Видимо, эти же грехи привлекли внимание общественников к работе российского павильона. По завершении сессии, где выступали представители «Газпром нефти» и ВР, в зал ворвались несколько девушек, скандировавших надписи со своих плакатов: «Вы лжете! Ресурсы должны оставаться в земле!». Правда, сами они ископаемыми ресурсами пока все же пользуются — как минимум, мобильные телефоны в руках у участниц акции были.
Наконец, Greenpeace обвинил Саудовскую Аравию в попытках саботировать переговоры по выработке коммюнике конференции. «Размывание содержания целей по адаптации необходимо [Саудовской Аравии] для того, чтобы уязвимые страны не получили необходимой им поддержки, и, как следствие, не смогли подписать значимое соглашение в конце этой недели. (…) Другие правительства должны изолировать саудовскую делегацию, если они хотят успешного саммита для всех, а не только для интересантов ископаемого топлива», — отмечала глава Greenpeace Дженнифер Морган.
Торг
Потеряв интерес к «обмену любезностями», участники начали торговаться. Самые популярные лоты — временные рамки достижения углеродной нейтральности, сворачивание добычи угля и углеводородов, состав зеленой таксономии, а также финансовая поддержка менее развитых стран.
Еще один повод поторговаться предложила Россия, заявив, что климатические проекты должны быть вне санкционной политики. «Климату все равно, где эти проекты осуществляются, где снижать выбросы. (…) И поэтому нужно политику оставить за скобками, надо осуществлять всем миром климатические проекты и признавать их, а не вводить, наоборот, санкции», — сказал в ходе COP26 советник президента по вопросам изменения климата Руслан Эдельгериев.
В одном из наиболее оживленных «аукционов» — о сроках и степени отказа от ископаемого топлива — министр энергетики Саудовской Аравии Абдель Азиз Бен Сальман призывал к осторожности, предусмотрительно рассуждая не с позиции крупнейшего экспортера нефти, а с позиции сочувствующего развивающимся странам. Нужно «осознавать особые обстоятельства менее развитых стран, сопротивляющихся призывам к отказу от ископаемого топлива из-за экономических затрат», и «не ставить под угрозу их устойчивое развитие», уверен министр.
Со схожей позицией выступил и генеральный секретарь ОПЕК Мохаммед Баркиндо: «Наука говорит нам, что решение проблемы парниковых выбросов имеет много путей. (…) Рассказы о том, что энергетический переход происходит от нефти и других ископаемых видов топлива к возобновляемым источникам энергии, вводит в заблуждение и потенциально опасен для мира, который продолжит испытывать жажду всех источников энергии».
Против отказа от ископаемого топлива выступала и Россия, но в более осторожных и общих формулировках. В ходе ключевой сессии российского павильона министр экономического развития РФ Максим Решетников подчеркивал важность поиска баланса, при котором энергопереход не привел бы к упадку экономики, энергодефициту и снижению уровня жизни граждан.
В свою очередь, за определение окончательной даты отказа от ископаемого топлива выступала группа стран, не относящихся к передовикам добычи: Франция, Португалия, Дания, Коста-Рика, Швеция, Ирландия и Новая Зеландия.
Беспокойства о судьбах уязвимых к изменениям климата стран привели к череде новых призывов о необходимости увеличения финансовой поддержки. В этом направлении сработали благотворительные фонды семьи Рокфеллеров и компании Ikea, объявившие о создании Global Energy Alliance for People and Planet (GEAPP) — организации для сбора пожертвований на финансирование энергоперехода. GEAPP уже располагает ресурсами в размере $10 млрд и рассчитывает в будущем привлечь $100 млрд частных и государственных инвестиций на реализацию проектов в сфере возобновляемой энергии в таких странах как Нигерия, Эфиопия, ЮАР, Демократическая республика Конго и других.
Вместе с тем, Великобритания обязалась выделить на помощь странам Азиатско-Тихоокеанского региона 290 миллионов фунтов стерлингов (около $391 млн). При этом развитые страны уже имеют просроченное обещание, данное в далеком 2009 году: ежегодно выделять уязвимым государствам $100 млрд — к 2020 году. Новый прогнозный срок выполнения — 2023 год.
Депрессия
На второй неделе конференции повестка помрачнела: закрались сомнения, что планы стран-участниц по снижению выбросов CO2 достаточны, чтобы удержать рост общемировой температуры в пределах значений Парижского соглашения.
К переломному моменту подоспели результаты исследования группы Climate action tracker (CAT), согласно которым общемировая температура к концу столетия может подняться более чем на 2,4 градуса по Цельсию. На первой неделе саммита звучали другие ориентиры: исследования Мельбурнского университета давали надежду, что при выполнении странами всех взятых на себя климатических обязательств рост температуры удастся удержать на отметке в 1,8-1,9 градуса. И даже к этим значениям участники COP относились с опаской, памятуя о мнении ученых, что климатические изменения станут необратимыми, если температура поднимется больше чем на 1,5 градуса.
Более того, в случае несоответствия действий стран их же обещаниям температура может вырасти на 2,7 градуса, выяснили аналитики CAT.
Так, уже «по ходу пьесы» участникам COP26 бросили новый вызов: необходимо разработать более амбициозные планы по сокращению выбросов парниковых газов. Это при том, что уже в «первой редакции» программы отдельных стран вызывали сомнения в реалистичности.
8 ноября пессимизма добавили реакции на опубликованное РКИК ООН неофициальное резюме возможных пунктов коммюнике COP26. «Участники обеспокоены, поскольку обычно первый проект текста относительно амбициозен и становится слабее за вторую неделю, по мере отстаивания странами своих интересов. То, что первый набросок так слаб, не сулит ничего хорошего», — оценили предварительный документ в Greenpeace. Публикация первого официального проекта коммюнике тоже разочаровала «зеленых».
Премьер-министр Великобритании Борис Джонсон отмечал сложности в переговорах. Сравнение мирового сообщества с Джеймсом Бондом, озвученное им в начале конференции, сменилось тезисом о «климатических банкротах». «Досадно смотреть, как страны, которые шесть лет похлопывали себя по плечу за подписание долгового обязательства в Париже, медленно приближаются к дефолту», — сказал он в ходе пресс-конференции 10 ноября. Также Джонсон призвал участников COP26 проявить решительность и преодолеть разногласия, чтобы удовлетворить потребности планеты.
Первый проект коммюнике (как и впоследствии итоговый пакт) подтверждал цель не допустить роста средней температуры на Земле выше отметки в 1,5 градуса по Цельсию и отмечал необходимость быстрого и последовательного сокращения выбросов CO2: на 45% к 2030 году и до нуля к 2050 году.
Разногласия участников вызвали пункты о необходимости актуализировать в срок до конца 2022 года цели-2030 по сокращению выбросов парниковых газов, а также об ускорении отказа от угля и субсидий на ископаемое топливо. Не было согласия между делегатами и относительно сумм и механизмов оказания финпомощи странам, наиболее уязвимым к изменениям климата.
За день до окончания конференции генсек ООН Антониу Гутерриш заявил агентству Associated Press, что переговоры в Глазго не привели к прорыву в реализации климатических целей, однако «надежду нужно сохранять до последнего момента».
Принятие
На подступах к решающему дню конференции вдруг замаячили благие знамения.
Приветствовавшие друг друга упреками страны перешли к диалогу. Китай и США подписали декларацию о сотрудничестве в области борьбы с изменением климата. Заместители министров энергетики РФ и США — Павел Сорокин и Дэвид Турк — обсудили взаимодействие стран в части стабилизации мирового нефтяного рынка. Кроме того, вплоть до последнего дня конференции СМИ смаковали возможные обстоятельства будущей встречи глав РФ и США. Для полноты картины не хватало лишь примирения эко-активистов с делегатами Саудовской Аравии.
Не без возврата к торгу, — переговоры затянулись на 25 часов — участники признали: в полной мере угодить всем сторонам соглашения не удастся. Миру представили «Климатический пакт Глазго», наиболее принципиальные пункты которого пали жертвой всеобщего компромисса.
Самой спорной темой стала судьба ископаемого топлива. Предложенная в предпоследнем проекте коммюнике формулировка — «поэтапный отказ от неконтролируемой угольной энергетики и неэффективных субсидий на добычу ископаемых энергоносителей» — была изменена в последний момент. Под давлением Индии и Китая «отказ» уступил место «сокращению», что вызвало массовое разочарование и шквал критики со стороны уязвимых стран.
Сопротивление России сворачиванию добычи ископаемого топлива не было столь интенсивным. СМИ сообщали, что российские делегаты отмечали «уравновешенный характер» и были готовы принять уже предпоследнюю формулировку пакта, являвшую собой индульгенцию на использование угля при условии применения технологий улавливания углерода. Многие страны сочли и это допущение излишней мягкостью, поскольку в первой редакции документа пункт об ископаемом топливе требовал «ускорить отказ от угля и субсидий на добычу ископаемых энергоносителей». С другой стороны, принятый делегатами COP26 тезис — прецедент: первое в истории обязательство по ограничению использования угля, пусть и не очень амбициозное.
Жесткостью не отличаются и положения о финансовой помощи странам, уязвимым к изменению климата. В пакте «с глубоким сожалением» отмечается, что богатые страны не выполнили взятые на себя обязательства о выделении $100 млрд в год к 2020 году. «Настоятельно рекомендуется» не только достичь этой цели до 2025 года, но и ежегодно увеличивать объемы финансирования.
Как сообщает Financial Times, в вопросе создания и регулирования углеродных рынков делегатам удалось «закрыть многие лазейки, о которых беспокоились эксперты». В то же время газета отмечает, что некоторые старые квоты, «имеющие сомнительную экологическую целостность», будут ограниченное время учитываться в системе торговли углеродными единицами.
Инициатива развивающихся стран о введении обязательного налога на углеродные квоты, доходы от которого пошли бы на финансирование адаптации к изменениям климата, тоже была подтянута к консенсусу. В итоговом пакте зафиксировано добровольное обязательство стран вносить взносы в соответствующий фонд.
Цена и ценность компромисса
Общественность встретила «Климатический пакт Глазго» без восторгов. Большинство оценок, высказанных политиками и эко-активистами со всего мира, простиралось в диапазоне от «слабого документа» до «титанического провала».
Перед утверждением результатов конференции, в ответ на заявления неудовлетворенных итогами переговоров стран, председатель конференции Алок Шарма сказал: «Я приношу свои извинения за то, как развернулся этот процесс, я глубоко сожалею. Я понимаю глубокое разочарование, но, вместе с тем, нам жизненно важно защитить этот пакт».
На этих словах его голос сбился, Шарма замолчал. Присутствующие в зале — уставшие, разочарованные, обеспокоенные — поддержали его продолжительными аплодисментами.
firstplatoon